Неточные совпадения
Первое лицо, встретившее Анну дома, был сын. Он выскочил к ней по лестнице, несмотря
на крик гувернантки, и с отчаянным восторгом
кричал: «
Мама,
мама!» Добежав до нее, он повис ей
на шее.
«Ты, говорит,
мама,
кричишь на папу, как
на повара».
Он всегда говорил, что
на мужике далеко не уедешь, что есть только одна лошадь, способная сдвинуть воз, — интеллигенция. Клим знал, что интеллигенция — это отец, дед,
мама, все знакомые и, конечно, сам Варавка, который может сдвинуть какой угодно тяжелый воз. Но было странно, что доктор, тоже очень сильный человек, не соглашался с Варавкой; сердито выкатывая черные глаза, он
кричал...
— Il s'en va, il s'en va! [Он уходит, уходит! (франц.)] — гналась за мною Альфонсина,
крича своим разорванным голосом, — mais il me tuera, monsieur, il me tuera! [Но ведь он убьет меня, сударь, убьет! (франц.)] — Но я уже выскочил
на лестницу и, несмотря
на то, что она даже и по лестнице гналась за мной, успел-таки отворить выходную дверь, выскочить
на улицу и броситься
на первого извозчика. Я дал адрес
мамы…
— А я знаю! —
кричала она в озлоблении. — Я знаю, что и вы такие же, как и я! Но у вас папа,
мама, вы обеспечены, а если вам нужно, так вы и ребенка вытравите,многие так делают. А будь вы
на моем месте, — когда жрать нечего, и девчонка еще ничего не понимает, потому что неграмотная, а кругом мужчины лезут, как кобели, — то и вы бы были в публичном доме! Стыдно так над бедной девушкой изголяться, — вот что!
— Говорит, что все они — эти несчастные декабристы, которые были вместе, иначе ее и не звали, как матерью: идем, говорит, бывало,
на работу из казармы — зимою, в поле темно еще, а она сидит
на снежку с корзиной и лепешки нам раздает — всякому по лепешке. А мы, бывало:
мама,
мама,
мама, наша родная,
кричим и лезем хоть
на лету ручку ее поцеловать.
Та вбежала. Елена почти бросила ей
на руки ребенка; тот еще больше заплакал и стал тянуться к матери,
крича: «
Мама,
мама!».
Поставила барыня девочку
на пол; подняла ей подольчик рубашечки, да и ну ее валять ладонью, — словно как и не свое дитя родное. Бедная Маша только вертится да
кричит: «Ай-ай! ай, больно! ой,
мама! не буду, не буду».
Татьяна(хрипло
кричит). Спасите…
мама… спасите… спасите!.. (Бессеменов и Акулина Ивановна выбегают из комнаты Петра и бегут
на крик молча, у двери в комнату они
на секунду останавливаются, как бы не решаясь войти, и затем бросаются в дверь оба вместе. Навстречу им несутся крики Татьяны.) Горит… о-о! Больно… пить! Дайте пить!.. спасите!..
— Эх,
мама милая? — оборвав песню, возбужденно
кричит Цыган. — Хорошо
на земле будет скоро!
Папа хватает себя за волосы и убегает в кабинет. Там он некоторое время мелькает из угла в угол. Потом решительно бросает
на пол недокуренную папиросу (за что ему всегда достается от
мамы) и
кричит горничной...
—
Мама!!! — отчаянно, дико
крикнула я
на весь сад и упала к ней
на грудь.
—
Мама! — не своим голосом
крикнула Тася и, в два прыжка перебежав комнату, с рыданием упала
на грудь госпожи Стогунцевой.
Горькие слезы хлынули из глаз девочки. Она бросилась
на пол с громким рыданием, звала
маму, няню, Павлика, как будто они могли услышать ее за несколько десятков верст. Разумеется, никто не приходил и никто не откликался
на её крики. Тогда Тася вскочила
на ноги и, подбежав к плотно запертой двери, изо всей силы стала колотить в нее ногами,
крича во все горло...
—
Мама! —
кричит Тася, — милая, родная, я исправилась, я другая стала теперь, — и падает
на грудь
мамы, охватившей ее своими нежными руками.
— Никто не учит меня, деда! — смело
крикнула я. — Моя
мама, хоть не молится
на восток, как ты и Бэлла,
на она любит вас, и аул твой она любит, и горы, и скучает без тебя и молится Богу, когда ты долго не едешь, и ждет тебя
на кровле… Ах, деда, деда, ты и не знаешь, как она тебя любит!
Я испуганно таращил глаза и втягивал голову в плечи, мальчишка бил меня кулаком по шее, а извозчики, — такие почтительные и славные, когда я ехал
на них с папой или
мамой, — теперь грубо хохотали, а парень с дровами свистел и
кричал...
— Барыня, голубонька, не сердитесь
на меня, Христа ради: плакал и блажил он все время, обязательно просился к
маме да к
маме. Ну и согрешила я, значит, взяла его, чтоб успокоить хоть малость. Ах ты, Господи, кто же знал, что он, сердечненький, признает вас и
закричит на весь киянтер?
— Полноте смеяться, перестаньте, —
закричала Наташа, — всю кровать трясете. Ужасно вы
на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… — Она схватила обе руки графини, поцеловала
на одной кость мизинца — июнь, и продолжала целовать июль, август
на другой руке. —
Мама, а он очень влюблен? Как
на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе — он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?… Узкий, знаете, серый, светлый…
—
Мама, —
кричала Наташа, — я вам голову дам
на отсечение, что это он. Я вас уверяю. Постой, постой, —
кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и
на Ростовых
кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
— Нам — до ребят ли! О себе говори. Тебе не до того? Подумаешь, — самое тут важное, до того ли тебе это, или не до того… Темка! Пойми! — Она села
на постели, с тоскою простерла голые руки в темноту. — Хочу белобрысого пискуна, чтоб протягивал ручонки, чтоб
кричал: «
Мама!» Прямо, как болезнь какая-то, ни о чем другом не хочу думать. И ты мне противен, гадок, и все это мне противно, если не для того, чтоб был ребенок!
И, чтобы не
крикнуть его нечаянно, Юра зажал себе рот обеими руками, одна
на другую; и так оставался до тех пор, пока офицер и
мама не вышли из беседки.